Собачья тропа, тень Вия в Лавре, тротуары в коллекторе или Как я писал роман о Киеве

К одной из годовщин захвата Киева ордами с севера под красными знаменами, я решил написать роман о драматических событиях тех пронзительных зимних дней. Перелистывая страницы газет за 1917 и 1918 гг, я опешил, насколько те кровавые события походили на современность. Истеричные статьи в имперской прессе об украинском народе, которого "не существовало", взорванные склады боеприпасов на Зверинце, самопожертвование украинских студентов под Крутами и варварский обстрел города из тяжелых орудий… 

Подняв значительное количество газетных подшивок, воспоминаний современников и карт того времени, я понял, что материала мне не хватает и придется добирать необходимое «ногами».

Я хотел увидеть Киев столетней давности глазами героя моего будущего романа.

Я начал из центра. Герой моего романа устроился работать корреспондентом в самую популярную газету дореволюционного Киева - «Киевлянинъ». Тираж газеты был от 10 до 12 тыс экземпляров, что может сравниться с сегодняшними популярными ТГ-каналами. К слову, последний номер вышел в 1919 году и тираж газеты на тот момент достиг 70 тыс. экземпляров.

Мы все привыкли с современному городу с его широкими проспектами и бульварами, но когда я «прогулялся» со своим героем по Киеву начала ХХ века, я был искренне удивлен. Бульвара Леси Украинки, главной транспортной артерии, соединяющей Печерск с центром города, попросту тогда не было. Вместо него, по обе стороны длинного земляного желоба, сползавшего к Бессарабке, повсюду виднелись…огороды киевлян, а состыковывала эти части столицы улочка с чудесным названием – Собачья тропа.

Сразу за военным госпиталем, где лечился в конце романа мой герой, начинались бесконечные деревянные сараи, которые среди которых петляла улица Засарайная. На самом верху, на месте современного здания ЦИК и площади Леси Украинки был стрелковый тир, где тренировались молодые будущие защитники Киева, под открытым небом, огороженный высоким каменным забором со сторожевыми башнями, вдоль которых к военному училищу на Старонаводницкой вела самая настоящая железная дорога. Именно оттуда, а не с центрального вокзала, студенты и кадеты в январе 1918 году выдвинулись в Круты, чтобы дать бой отрядам красноармейцев, которых вел Муравьев.

Первое здание, которое признал мой герой - коренной киевлянин Денис, оказавшись в Киеве 1917 года, пробегая от Лавры в сторону Арсенала, было пониженный на один этаж корпус Транспортного университета. Сразу за ним простирался огромный ипподром. Да-да, самый настоящий ипподром на Печерске. Его административное здание с фигурами трубачей на фасаде лишь каким-то чудом уцелело до наших дней.

По сюжету романа, мой герой должен вернуть магический перстень в саркофаг князя Ярослава Мудрого. И в то время, когда перстень исчез, он принадлежал гетману Ивану Мазепе. Понятно, что мне пришлось искать следы перстня снова-таки по всему городу.

Одним из самых шокирующих открытий было посещение церкви Всех Святых, построенной Мазепой в XVII веке. Спрятанная в конце Экономической улицы, в углу Лаврского комплекса, эта небольшая церквушка привлекла меня гербом гетмана на фасаде.

Воспользовавшись своим писательским удостоверением, я попросил открыть мне двери и поднявшись на второй ярус, обомлел. Внутри царило полное запустение. Через крохотные пыльные окна едва просачивался тусклый свет. В полутьме куполов порхали потревоженные птицы. Стоящая посреди зала с потемневшими стенами кафедра была затянута паутиной, словно вырванная из гоголевского Вия…

Постояв несколько минут посреди зала с закрытыми глазами, я понял, что именно здесь, в этом забытом всеми месте должна быть спрятана главная киевская реликвия – перстень князя Ярослава.

Потом был еще один вопрос, на который не было ответа даже у историков-киевоведов: как выглядели и из чего были сделаны тротуары киевских улиц. 

Я консультировался с известным историком Виталием Ковалинским (ныне покойным), который много лет работал в музее Киева. И даже у него не было ответов на этот вопрос. Ответ нашелся совсем совершенно не там, где мы предполагали. 

Был поход в подземелье на Нижнем валу. Когда спустились вниз внимание привлекла выхваченная светом фонаря кирпичная кладка из светлого кирпича, из которого были построены все дома того времени в Киеве. Выложенная паркетным способом кладка, точь-в-точь, как описывал Паустовский. 

Только здесь на глубине, под землей, остался не тронутым настоящий киевский тротуар, который я тоже описывал в романе.

Но самый впечатливший меня случай произошел уже при завершении работы над романом. Мой главный герой, студент Денис, должен был вернуть магическое кольцо – annula sacra – в мраморный саркофаг Ярослава Мудрого, тысячу лет стоящий в Софийском соборе.

Я ломал голову, советовался с архитекторами, как каким образом, мой герой, имея лишь несколько минут времени может сдвинуть полутонную крышку саркофага и положить кольцо вовнутрь. Задача казалась невыполнимой. И я решил пойти на место действия. Приблизившись к левому нефу собора, где стоял саркофаг, я обмер. Мои ладони взмокли и мурашки побежали по телу. На повернутой к посетителям грани саркофага виднелось небольшое отверстие, точно по размеру перстня, происхождение которого до сих пор не может объяснить ни один историк или экскурсовод…

Когда начинаешь писать роман, оказывается что мир вокруг тебя совершенно не такой, каким он кажется. Ты находишь подтверждение своим фантазиям в окружающей реальности. А теперь за ним последовало продолжение — вторая часть романа. Но тут мне "повезло" больше: я описываю войну уже в не далеком 1917 году, а в феврале 2022 года, в некоторых эпизодах которой мне довелось принимать участие лично. А писать "с натуры" всегда значительно легче.