Каменная стена: техника отслеживания эмоций

Олег — крепкий мужик, который никогда не ноет. 38 лет, успешный, подтянутый, решительный. Вечно собранный, неразговорчивый, с этим чуть напряженным спокойствием людей, которые привыкли быть ответственными за все.

Если у него есть эмоции, он их не показывает.

— Мне надо научиться говорить о чувствах, — говорит он без особого энтузиазма.

— А зачем?

— Жена сказала.

Складывает руки на груди. Говорит сухо, ровно, будто читает список дел.

— Если я не научусь, она уйдет.

Он здесь не потому, что хочет разобраться в себе. Он здесь, потому что женщина, которую он любит, поставила ультиматум.

— Сказала, что с тобой невозможно, ты как камень.

Он усмехается, но в этом смехе нет ни злости, ни боли. Вообще ничего.

— В смысле невозможно? Я ее обеспечиваю, забочусь, держу все под контролем. Чего ей не хватает? Я не пью, не изменяю, всегда рядом. Если у нее проблемы, я их решаю. Если у нас в семье что-то не так, я исправляю. Я даю ей безопасность.

Смотрит в экран. Слегка прищуривается, будто оценивает, согласен я или нет.

— В чем проблема?

Мне хочется ответить: "В том, что ты держишь свою жизнь так, как будто она чем-то тебе угрожает". Но пока рано. Пока он не понимает. 

Жена не первая, кто сказал Олегу, что он "как камень". Несколько месяцев назад на корпоративе один из сотрудников спросил: "Ты вообще когда-нибудь злишься?" Олег не понял вопроса. Он злится. Просто не показывает. Не орет, не размахивает руками, не устраивает истерик. Если что-то бесит Олег — решает. Если кто-то ведет себя неадекватно — делает выводы. Если кто-то его предал — ну, значит, ошибся в человеке, не страшно.

А два года назад, когда умер его отец, мать сказала: "Ты даже не плакал. Тебе вообще не больно?". Конечно, ему было больно. Отец был строгим, но честным человеком, Олег его уважал. Они не были близки, не разговаривали по душам, но это не значит, что он не чувствовал потери. Просто… Плакать? Зачем? Это ничего не изменит. Он привык, что эмоции — это то, что мешает. Слабость — то, что нельзя показывать. Проблемы — то, что надо решать, а не обсуждать.

В этом он силен. В этом его ценность. Люди вокруг привыкают, что он все "тянет". Начальство знает, что на него можно положиться. Друзья, если что, идут за советом к нему. Брат, когда залез в кредиты, первым делом позвонил Олегу. И Олег, конечно, помог. Потому что если не он, то кто?

Но тут есть один нюанс. Когда ты живешь в таком режиме слишком долго, у людей складывается ощущение, что ты — нерушимый. Человек-кремень. Кто-то, на кого всегда можно опереться, кто не даст слабину, кто не нуждается в помощи. Проблема в том, что он нуждается. Только уже давно не позволяет себе это осознавать. Ему кажется, что если он хоть на секунду ослабит хватку, все рухнет. Он чувствует себя так, будто держит в руках огромную гирю. И не может отпустить.

Олег не чувствует тревогу, пока ночью не начинается тахикардия. Не чувствует напряжения, пока спина не сковывается так, что невозможно разогнуться. Тело сигналит, но он этого не понимает.

Олег привык так жить. Он не специально задвигает свои эмоции, просто не умеет по-другому. С детства он усвоил: если тебя что-то беспокоит, возьми себя в руки и действуй. Не ной, не жалуйся, не зацикливайся на ерунде. Если тебя что-то расстроило — значит, ты слишком слабый.

Но в этом есть проблема. Когда человек годами игнорирует то, что чувствует, он не просто "привыкает не ныть". Он реально перестает понимать, что с ним происходит. Он отрезает от себя все сигналы, кроме самых крайних. Условно говоря, он не замечает голода, пока не начинает терять сознание.

Прежде чем учиться выражать чувства, надо хотя бы начать их замечать.

Я даю Олегу простую технику. В течение недели не нужно ничего менять. Не нужно анализировать, разбираться, копаться. Нужно только замечать. Когда в груди появится тяжесть, вместо привычного "ладно, нормально" сказать себе:

"Я чувствую тревогу."

Когда на кого-то разозлится — не говорить "да и хрен с ним", а признать:

"Я злюсь."

Когда почувствует обиду — не списывать это на "фигню", а назвать:

"Мне обидно."

Без попыток справиться, без мыслей о том, что с этим делать. Просто заметить.

Олег слушает меня, хмурит лоб.

— Это вообще зачем?

— Чтобы научиться замечать момент, когда тебе плохо. Пока ты этого не видишь, ты не можешь ничего с этим сделать.

Он кивает. Он попробует. Пока не верит, но сделает. И этого пока достаточно.

Олег снова выходит на связь. Он кивает, но не сразу отвечает. Видно, что ему сложно подобрать слова.

— Жена сказала, что хочет поменять мебель на кухне. Я даже не вслушивался, просто отмахнулся: "Ну, делай, как хочешь". А она — хоп, сразу замкнулась. Говорит: "Вот видишь, тебе все равно". И тут… — он качает головой, будто сам не верит, — меня кольнуло что-то. Не бесит, не злит, а именно… неприятно.

— Где в теле?

— В груди. Как будто стянуло что-то.

— А что это было?

Он молчит. Потом пожимает плечами.

— Обидно, наверное.

Слово дается ему с трудом, будто произносит его впервые.

— А раньше вы бы это не заметили?

— Нет. Я бы подумал, что это ее тараканы.

— И что вы сделали?

Олег усмехается, но как-то странно, будто сам от себя не ожидал.

— Сказал ей, что мне не все равно. Что мне просто хочется, чтобы ей было комфортно.

— И что дальше?

— Да ничего. Улыбнулась. Потом сидели, чай пили. Был еще момент… Вечером ехал домой. И вдруг поймал себя на том, что злюсь.

— На что?

— Да на все. Работа, брат опять с проблемами, завтра надо разруливать один геморрой… — он морщится. — Раньше я бы просто отмахнулся, типа "ладно, справимся". А тут… вот оно, прямо в груди сидит. Я злюсь.

— Что сделали?

— Ничего. Просто заметил.

Олег смотрит в камеру. Выдыхает, как будто впервые об этом задумывается.

— Легче.

Я смотрю на него. Он все такой же: собранный, четкий, без лишних слов. Но в нем что-то треснуло. Олег будто начал чувствовать. Не картинно, не драматично, не разрывая рубашку на груди. Просто замечать. Злость. Раздражение. Обиду. То, что раньше просто сжималось внутри, а потом уходило в тело, в боль, в усталость. Теперь он это видит. А значит, может что-то с этим делать.

Он еще не научился говорить о чувствах легко. Не признается в любви жене просто так. Не обсуждает эмоции за чашкой кофе. Но теперь, когда она говорит с ним, он слушает. И он есть рядом.