Ушел вместе с огнем. Умер великий режиссер-сюрреалист Дэвид Линч

В Лос-Анджелесе на 79 году умер Дэвид Линч – художник, сценарист, музыкант и один из главных американских режиссеров второй половины ХХ века, которого называли гением еще при жизни. Линч был архетипическим Автором, согласно авторской теории кино, с мгновенно узнаваемыми визуальным стилем и романтическим образом, идеями и символами. Как режиссер, он напрямую работал с подсознательным, и потому его фильмы так любят интерпретировать последователи Карла-Густава Юнга и Жака Лакана. Для нас не менее важно, что Линч был многие годы связан с Украиной, неоднократно посещая нашу страну до войны и поддерживая Украину после полномасштабного вторжения. 

Итак, ху ис мистер Линч?

Режиссер очень символично ушел во время небывалых пожаров, которых Лос-Анджелес не знал более ста лет. Образ огня был одним из главных в его фильмах (одна из картин Линча так и называлась: “Огонь, иди за мной”). Страстный курильщик, последние полгода жизни он страдал эмфиземой легких, но как всегда казался бодрым и преисполненным оптимизма.

Линч трижды номинировался на Оскар (причем за “Человека-слона” сразу в восьми номинациях), но получил статуэтку по совокупности заслуг, в 2019 году, и был награжден в Каннах “Золотой пальмовой ветвью” за фильм “Дикие сердцем” (1990), который знаменовал собой начало международной моды на “американских независимых”: помимо Линча, это Квентин Тарантино, братья Коэны, Джим Джармуш. Его сериал “Твин Пикс” произвел в свое время революцию на телевидении, и не только в США. В 1993 на пост-советском ТВ оба сезона транслировались в прайм-тайм и собирали огромную аудиторию, чего никогда больше не будет. (Показательно, что культовая “Игра престолов” в свое время провалилась на одном из украинских телеканалов.)

Слово “Линчевский” даже вошло в словари как обозначение сюрреалистического произведения, наполненного провокационными образами, объединяющими эрос и танатос, гротескным насилием, и населенного женскими персонажами в стиле золотой эпохи Голливуда пополам с фриками всех мастей. Он был гением дурного вкуса, сумевшем превратить символы американского масскульта в высокое искусство, доведя американский китч до границы абсурдного – за что и стал культурным героем в Каннах. В художественном мире Линча уютное мещанство хорошего кофе и вишневых пирогов без малейших противоречий сосуществует с демонами в человеческом обличье и садомазохистским сексом.

Часто Линча описывали как социального критика, вскрывающего нарывы преступности и порока за благополучным фасадом “одноэтажной Америки” (название городка Твин-Пикс на границе с Канадой, где души благообразных обывателей пожирает древнее зло, также стало нарицательным).

Это так же однобоко, как воспринимать Линча мистиком, хотя мистики в его фильмах хватает. Причем это не вульгарная киномистика фильмов категории В: следом за Романом Полански, законодателем моды на Голливудскую демонологию, Линч знал, что самое страшное зло таится внутри самого обычного человека. Соответственно, все потусторонние образы у Линча авторские, а не заимствованные: вспомним Черный вигвам с его красными шторами, возникающими в ночном лесу за рядом сикомор.

Не удивительно, что в Европе Линча как художника ценили больше, чем на родине. За пределами Голливуда он снимал в Британии, Франции и Польше.

На самом деле, Линча как художника отличало две важные особенности. Во-первых, в отличие от большинства других прославленных американских режиссеров, с детства одержимых кино (или телевидением, как создатели формата блокбастера Стивен Спилберг и Джордж Лукас, что кое-что объясняет о теперешнем состоянии массового кино), он стал режиссером случайно. Будучи многообещающим молодым художником, однажды он пришел к идее движущейся живописной картины, что привело Линча в анимацию.

А к своему первому большому фильму “Голова-ластик” (1977), который Линч снимал на протяжение пяти лет, режиссер пришел не через сценарий, как его коллеги, а через декорацию. Получив мастерскую от художественного колледжа, он перестроил ее на свой вкус (по первой профессии Линч был столяр, с удовольствием возводивший сараи до преклонного возраста). От уникального художественного пространства, насыщенного фактурой пост-индустриального упадка, он перешел к герою, своему альтер-эго с лицом начинающего актера Джека Нэнса, который станет одним из двух линчевских “актеров-талисманов”.

Намного сильнее драматургических коллизий и образов героев фильма, который снимался в почти полной темноте, его создателя волновали пробы пленки. А в основу сюжета легла история собственного неудачного брака и отцовства Линча. В будущем он часто будет исходить из места действия, будь то безликие маленькие города или символ Голливуда, извилистая улица Малхолланд драйв.

Второе важное отличие Линча как режиссера – его работа напрямую с подсознанием, как зрителя, так и собственным. Вспомним методы работы других режиссеров-сюрреалистов. Если Луис Бунюэль, корпя над сценарием, последовательно отбрасывал все логические связи истории и рациональные мотивы персонажей, а Федерико Феллини (записывавший сны по рекомендации своего психоаналитика) создавал фильмы из собственных сновидений, фантазий и фобий, то Линч извлекал истории и персонажей из подсознания. Ради этого дважды в день он предавался трансцендентальной медитации.

Разумеется, это звучит как анекдот или реклама Линчем общественного фонда David Lynch Foundation, распространяющего по всему миру практику медитации (в том числе и в Украине). Но, как ни странно, это правда – или, по крайней мере, большая ее часть.

С одной стороны, в образах Линча, чей кинематограф относят к постмодернистской традиции, немало заимствований из других произведений, начиная лентами Акиры Куросавы и заканчивая его любимым “Волшебником страны Оз” Фрэнка Баума, который Линч цитирует едва ли не во всех своих фильмах – что типично для “американских независимых”. С другой стороны, он с пугающей достоверностью воспроизводит как диссоциативные расстройство личности, так и примеры абсолютной психической нормы, как в “Простой истории”. 

В визуальных образах часто использует весьма наглядные метафоры погружения в подсознание. А его персонажи за редким исключением той же “Простой истории” или “Твин Пикс” – не традиционные для кинодраматургии характеры в развитии, а скорее функции, необходимые для создания линческих “психофуг”.

Не удивительно, что фильмы Линча с такой частотой и удовольствием подвергают анализу: известный философ Славой Жижек сделал себе имя среди массового читателя, не в последнюю очередь, благодаря не менее известной книге “Искусство смешного возвышенного”, в которой он проанализировал фильм “Потерянное шоссе”. Анализировать фильмы Линча, в самом деле, легко и просто.

Сам Линч с удовольствием рассказывал о себе историю, казалось бы, подводящую жирную черту под любыми психоаналитическими трактовками его творчества: «Однажды я пошел к психотерапевту. В моей жизни происходили события, которые с некоторых пор стали повторяться регулярно, и я решил: «Все, мне нужна психотерапия». Войдя в кабинет, я спросил у доктора: «Как вы считаете, может ли этот процесс повредить моему творчеству?» «Что ж, Дэвид, – ответил он, – буду с тобой честен. Может». Я пожал ему руку и вышел».

И Линч, безусловно, был прав. Потому что несмотря на прозрачные психоаналитические интерпретации линчевских фильмов, в них все равно присутствует некое недистиллируемое вещество, сотканное из взаимодействия яви и снов, которое, собственно, и составляет алхимическую суть искусства кино. И, конечно же, это уникальная визуальная культура художника, рожденного с “камерой в глазу”, то есть изначально мыслящего кинематографическими образами. Дэвид Линч ушел вместе с огнем, который однажды позвал за собой, но оставил нам десять великих фильмов, чья ценность с годами будет только расти.