Бесполезная терапия

Сессия началась как обычно: клиент подключился через видеозвонок, привычно кивнул, но на его лице читалось явное раздражение. Это был один из тех дней, когда он явно не настроен на работу. Мы уже шесть месяцев в терапии, и я видел, что он сегодня пришел не обсуждать новый прогресс, а чтобы высказать недовольство.

— Я не понимаю, зачем сюда хожу. — Он выдохнул, едва начав сессию. — Серьезно, ничего не меняется. Тревога как была, так и осталась. Просыпаюсь ночью в поту, мысли скачут, как и раньше. У меня такое ощущение, что мы топчемся на месте. 

Я не перебивал. Он часто говорил, что не видит результатов. Это происходило каждые несколько недель. Но сегодня разочарование звучало особенно остро:

— Вначале я думал, что ты мне поможешь, и все изменится. А теперь… Честно, я не вижу никакого прогресса. Мы вроде что-то обсуждаем, я пробую разные техники, но тревога никуда не делась. Все это, по-моему, пустая трата времени.

Я наблюдал за его лицом. В его глазах был гнев, но за этим скрывалась отчаянная усталость. Сергей пришел в терапию, когда вообще не мог справляться с мыслями, которые кружились в его голове, особенно ночью. Это чувство — быть запертым в собственных страхах — стало его обычным состоянием, и он ожидал, что психолог должен «вылечить» его, убрав все симптомы разом.

Но терапия так не работает. И сейчас Сергей столкнулся с тем, что его ожидания были слишком завышены, и это разочаровывало. Он ждал исчезновения тревоги, а не ее трансформации или управления ею. В глубине души я понимал, что его недовольство направлено не только на меня, но и на себя. Ему сложно принять, что прогресс может быть медленным, и он обвиняет себя за то, что не «справился» так быстро, как хотелось бы.

Я взял паузу, чтобы дать ему выговориться и немного успокоиться. Затем мягко начал:

— Помнишь, как ты чувствовал себя в начале нашей работы?

Он поморщился, будто не хотел возвращаться к этому.

— Ну, чувствовал себя ужасно. Сейчас примерно то же самое.

Его ответ был резким и оборонительным. Он явно не хотел признавать никаких изменений, потому что не видел тех радикальных сдвигов, на которые надеялся. Но я видел другое.

— Ты говорил, что тревога тогда была как шум в голове, — продолжил я. — Ты не мог даже объяснить, чего конкретно боишься. Помнишь это состояние?

Он задумался. Видимо, вспомнил те первые недели, когда описывал свое состояние как «хаос». Тогда каждый страх был смазанным, неясным, а тревога накрывала его целиком.

— Да, — протянул он, — я помню. Но это ведь не решает проблему. Я все еще тревожусь.

Я кивнул, соглашаясь с его словами.

— Ты прав, тревога не исчезла полностью. Это процесс. Но тогда ты не мог даже разделить свои страхи. Они были как одна большая масса, которая давила на тебя постоянно. А теперь ты научился распознавать, что именно вызывает тревогу в конкретные моменты. Ты уже умеешь различать триггеры и лучше понимаешь, что с тобой происходит.

Сергей нахмурился, видимо, стараясь вспомнить примеры. Я видел, что эта мысль начала его затрагивать, но он все еще сопротивлялся.

— Это ведь важный шаг, — добавил я. — Ты стал осознаннее. Мы не убрали тревогу полностью, но ты уже не тонешь в ней, как раньше.

Я видел, как он начинает осмысливать мои слова. Часто клиенты не замечают таких изменений, потому что их ожидания сосредоточены на абсолютном результате. В их голове «успех» — это полное исчезновение проблемы. Но терапия — это не об этом. Она не избавляет от эмоций и тревог, она учит справляться с ними иначе. Это постоянный процесс осознания и адаптации, но не мгновенное решение.

Клиент вздохнул, и в этот момент я почувствовал, что внутри него что-то начало сдвигаться.

Лицо Сергея немного расслабилось, но все еще оставалось напряжение — как будто он не хотел признать, что что-то изменилось. Это нормальная реакция: когда ожидания слишком высоки, даже явные изменения могут казаться незначительными или недостаточными.

— Да, я научился различать некоторые вещи, — нехотя признал он. — Раньше тревога была… — он задумался, подбирая слова, — как огромный ком в голове. Я даже не понимал, что именно вызывает это состояние. Было ощущение, что я просто живу в постоянном стрессе.

Я кивнул, напоминая ему о нашем первом месяце работы:

— Ты часто говорил, что тревога накрывает тебя целиком, будто ты даже не можешь уловить, откуда она берется. Это был постоянный фоновый шум. Помнишь, как сложно было даже просто сесть и подумать о том, что происходит? Ты избегал разговоров о работе, отношениях, своих чувствах, потому что они вызывали еще большее напряжение.

Он снова кивнул, но в его взгляде оставалась неуверенность.

— Ну, может быть. Я просто не чувствую, что стало легче. Эти мысли ведь никуда не делись.

Я заметил, как он сжимает руку в кулак, словно пытаясь контролировать внутреннее напряжение. Ему по-прежнему сложно принять тот факт, что тревога не исчезла полностью, и он считает это провалом.

— Давай попробуем взглянуть на это иначе, — предложил я. — Раньше ты вообще не мог говорить об этом открыто, помнишь? Мы потратили несколько сессий только на то, чтобы ты смог сформулировать, что тебя тревожит. Теперь же ты ясно понимаешь, что вызывает это чувство: работа, проблемы в отношениях, страх перед будущим. Тревога стала более структурированной, и ты уже можешь разбивать ее на составляющие, а не воспринимать как одну огромную массу.

Сергей опять задумался, но не ответил. Я решил идти дальше, чтобы помочь увидеть прогресс в других областях.

— Помнишь, как ты говорил, что на работе избегал общения с коллегами и начальником, потому что боялся, что тебя будут критиковать?

Он вздохнул и откинулся на спинку стула, смотря куда-то в сторону.

— Я тогда просто не мог высказать свое мнение на совещаниях. Как только начинался разговор, я замыкался. Сидел молча, потому что думал, что все, что я скажу, будет воспринято неправильно.

— И что сейчас? — мягко спросил я, давая ему возможность самому осознать изменения.

Он на мгновение нахмурился, как будто не сразу понял, к чему я клоню, а затем медленно проговорил:

— Сейчас… я начал высказывать мнение на совещаниях. Иногда я нервничаю, но раньше такого вообще не было.

Я видел, как это признание пробивается сквозь разочарование. Для него это была мелочь, но на самом деле это был большой шаг вперед — он стал увереннее выражать свои мысли, несмотря на тревогу.

Сергей немного расслабился. Он начал осознавать, что прогресс был, просто он его не замечал. Для него это было мелким шагом, потому что в его голове идеал был недостижим: он хотел полностью избавиться от тревоги, а не просто научиться управлять ею.

— Может ты прав, — неохотно произнес он, но его тон стал мягче. — Просто я думал, что если тревога останется, значит, я все еще не справился.

— Тревога не исчезнет полностью, — объяснил я. — Мы не можем полностью убрать эмоции. Но важно как ты с ними справляешься. Мы не можем полностью убрать все твои страхи, но ты уже научился управлять ими, не давая тревоге полностью брать верх. Тревога — нормальная часть жизни. Она предупреждает нас об опасностях, помогает быть внимательными.

Сергей немного расслабился и вздохнул. Теперь, когда он осознал прогресс, напряжение внутри него стало ослабевать. Ему понадобилось увидеть свои достижения в новом свете, чтобы перестать себя обесценивать.

Наступила тишина. Я всегда стараюсь дать клиентам время для осмысления, потому что именно в эти моменты до них доходят самые важные мысли. Сергей сидел, обдумывая мои слова, и я мог видеть, как внутри него что-то сдвигается. Ему понадобилось время, чтобы перестроить восприятие своего пути.

— Я не думал об этом так, — признался он, его взгляд был направлен куда-то в сторону. — Я все время ждал, что тревога исчезнет. Наверное, я слишком много от себя ожидал.

Часто клиенты приходят к психологу с нереалистичными ожиданиями, думая, что психолог может устранить их боль, страхи, тревоги, как будто это неисправности в машине. Но эмоции — это не «поломка», это часть нас. Мы не можем избавиться от тревоги, но можем научиться ее понимать и контролировать.

Я сам много размышлял о том, насколько часто люди ждут от психологов, чудес. Они хотят, чтобы мы дали им простое и быстрое решение, но терапия — это не об этом. Она требует терпения, усилий и, что самое важное, готовности признать, что жизнь — это не история с идеальным финалом, а процесс постоянного осознания и работы над собой.

— Если подумать… да, я действительно стал увереннее. Я могу контролировать свои страхи, даже если они не ушли совсем.

Я кивнул, давая Сергею почувствовать, что его мысли и осознание верны. 

— Это и есть ключевой момент, — сказал я, решив подвести итог нашего разговора. — Мы учимся не избегать эмоций, а понимать их и находить способы жить с ними. Ты начал действовать там, где раньше тревога тебя парализовала. Ты научился отделять реальные проблемы от накрученных страхов. Это и есть результат.

Сергей снова кивнул, его выражение лица изменилось. Он, наконец, начал принимать этот факт. Принимать себя. Я наблюдал за ним с чувством тихого удовлетворения. 

— Спасибо, — наконец сказал он, глядя в экран. 

Я улыбнулся в ответ. 

— Дай себе время. Ты уже проделал большой путь.