Хочу, чтобы мною командовали

— Ну… это… — он запнулся и тут же прикусил губу. — Сложно объяснить. — Короче, — наконец выдавил он. — Я, кажется, влюбился.

Олег рассказал, что ее зовут Марина. Они давно знакомы — работают в одной компании, иногда общаются. Никаких бурных романов или романтических прогулок под дождем. Просто коллега. "Симпатичная, умная, легкая в общении", как он ее описал.

— А в чем тогда проблема? — спросил я.

Он отвел глаза. Потер ладони, будто они вдруг вспотели.
— Я не могу ей рассказать. Боюсь.

— Боитесь, что она вас отвергнет?

— Не только. Если она узнает обо мне все… Ну, не просто про чувства. Про меня — как я есть… Она точно отвернется.

И вот здесь я понял, что за этим "как я есть" кроется что-то важное. Это была не просто история про страх быть отвергнутым. В нем явно сидел гораздо более глубокий конфликт.

Весь рассказ Олега был одним сплошным напряжением. Сначала он описал, как начал замечать Марину по-другому. До этого она была для него просто частью офиса: привет-пока, "ты видела отчет?", "до встречи на презентации". Но в какой-то момент он стал ловить себя на том, что думает о ней, когда ложится спать.

Сначала это были просто мысли, потом — фантазии. Не только о свиданиях или поцелуях. Он начал представлять ее в сценах, которые никак нельзя назвать "ванильными". В его воображении она была сильной, властной, а он — в роли, которая совершенно не совпадала с его образом в реальной жизни.

И вот тут начался внутренний ад.

— Я не могу это контролировать, — признался он. — Каждую ночь я думаю о ней. Но это не обычные фантазии. Это… ну, не то, что люди называют нормой.

— А что вы считаете нормой?

— Ну, то, что в кино показывают. Цветы, романтика… А у меня совсем другое.

Он начал рассказывать с трудом, перебивая сам себя. Суть сводилась к тому, что его фантазии — это про подчинение. Он представлял себя уязвимым, полностью зависимым от ее воли. Для человека, который в жизни держит все под контролем, такие желания стали чем-то вроде личного приговора.

— Я знаю, как это звучит. Странно. Отвратительно. — Он резко остановился, будто только что сам себя испугался. — И если она это узнает…

Эти слова — про "странно" и "отвратительно" — были не про ее мнение, а про него самого. Олег явно ненавидел эту часть себя. Типичная история: мужчина, воспитанный в парадигме "будь сильным, мужиком", внезапно сталкивается с собственным желанием быть слабым. Это не укладывается в его представления о себе, вызывает стыд, который перерастает в страх.

На самом деле это не такая уж редкая проблема. Большинство подобных фантазий — вовсе не "извращение", а попытка компенсировать то, что в жизни человек себе не позволяет. Мужик держит все под контролем: работу, отношения, свои эмоции. Но где-то внутри копится потребность хотя бы ненадолго этот контроль отпустить.

Он боится, что Марина его не поймет. Но главное, он сам себя не понимает. Ему нужно не только разобраться, как говорить с ней, но и научиться не считать себя чудовищем за то, что его возбуждает.

И вот это будет непросто.

Когда я слышу от клиента что-то вроде "Я боюсь, что она меня не поймет", это всегда сигнал. Сигнал, что человек сам себя не понимает, не принимает и страшится своей теневой стороны. Я не торопился переходить к теме девушки — сначала нужно было распутать, почему он так ненавидит свои желания.

Мы начали с прошлого.

— Расскажите, как вы вообще узнали, что вас это… привлекает?

Он поерзал в кресле. Видимо, момент, когда пришлось вспоминать себя подростком с перепутанными мыслями и гормонами, ему не доставлял радости.

— Ну… Это началось давно, еще в школе, наверное.

Олег рассказал, как случайно наткнулся на фильм, где была сцена с подчинением. Ему было 14, и он понятия не имел, что происходит. Просто почувствовал, что это почему-то его задело. Взгляд женщины, которая командует, ее голос, ее уверенность.

— Я тогда сам себя испугался, — признался он. — Мне казалось, что это ненормально. Ну… как будто со мной что-то не так.

Потом он начал искать. Сначала в интернете — форумы, статьи, картинки. Ничего слишком откровенного, но достаточно, чтобы понять: таких, как он, много. Это его немного успокоило, но ненадолго. Дома все это воспринималось бы как катастрофа. Отец, строгий и холодный, постоянно повторял: "Ты должен быть сильным. Мужчины не плачут, не показывают слабость". Любое проявление мягкости или чувствительности подавлялось в зародыше.

— Как-то я упал с велосипеда и разрыдался, — рассказал он. — Мне было лет шесть. Помню, как отец просто остановился, посмотрел на меня и сказал: "Ты что, девчонка?"

Этот момент врезался в память. Он осознал, что слабость — это плохо, а он, видимо, слабый. С тех пор каждый раз, когда он чувствовал что-то, что шло вразрез с этим "мужским кодексом", он начинал сам себя ненавидеть.

— А теперь вы боитесь, что она увидит вашу "слабость"? — уточнил я.

Он кивнул.

Сейчас Марина стала для него не просто объектом симпатии. Она — его идеальная женщина. Умная, уверенная, красивая, и, по его словам, "достаточно сильная, чтобы выдержать любого". Но вот парадокс: именно это его и пугает.

— Она кажется мне слишком правильной, — сказал он. — У нее все под контролем. Она всегда знает, что сказать. А я… Если она узнает обо мне все, то просто перестанет меня уважать.

Пока он это говорил, я видел, как глубоко в его голове сидит страх отвержения. Страх, что если он раскроется, то ее восхищение исчезнет. А вместе с ним исчезнет и он сам — вот этот сильный, успешный, "правильный" человек, каким он так долго притворялся.

— Если я ей скажу, что хочу быть слабым, что она… Ну, понимаете… командовала мной… Как она на это посмотрит? Она же подумает, что я какой-то извращенец.

Я не стал спорить. Его страхи были реальны, пусть и не обоснованы. Пока его тревога была сильнее любых рациональных доводов.Проблема была не только в его страхе перед Мариной, но и в его неспособности принять свои желания. Он был в ловушке из собственных убеждений.

— Если бы Марина сказала: "Мне это интересно", как бы вы себя чувствовали?

Он замолчал. Видимо, впервые всерьез задумался над этим вариантом. Через минуту ответил:

— Я бы почувствовал… облегчение. Как будто мне больше не нужно прятаться.

Через пару месяцев нашей работы, Олег начал выглядеть по-другому. Все еще слегка нервничал, но уже не теребил ворот рубашки, а его голос стал увереннее. Словно через наши разговоры о чувствах, которые не признавал даже самому себе, шаг за шагом он возвращал контроль — не над ситуацией.

— Я попробовал с ней поговорить, — начал он сразу, как только включился. — Не все, конечно, но…

Его пауза была настолько драматичной, что я не удержался:
— И что?

— Она не убежала, — ответил он, ухмыляясь. — Даже наоборот.

Олег рассказал, как пригласил Марину на обед. Сначала все шло, как он и ожидал: легкие разговоры про работу, про хобби, про отпуск. Он не собирался ничего говорить, хотел просто присмотреться к ее реакции, но что-то в ее спокойствии подтолкнуло его к решению.

Сначала он рассказал, что давно к ней испытывает симпатию. Просто сказал: "Ты мне очень нравишься". Для него это уже был огромный шаг, и он даже ожидал неловкости, но Марина улыбнулась и ответила: "Мне приятно это слышать".

— Я сказал, что у меня есть кое-какие особенности. Ну, в интимном плане, — продолжал он. — Она сразу насторожилась, но не так, чтобы испугаться. Просто спросила: "Какие?"

Олег выбрал максимально безопасный путь: он начал говорить не о себе, а о людях в целом. Рассказал, что есть такие отношения, где партнеры играют ролевые игры, где один из них иногда хочет быть подчиненным. Сказал, что это может быть даже полезно — расслабиться, отпустить контроль, побыть в другом состоянии.

— А потом признался, что мне это интересно. Что я представляю нас в таких ролях.

Я слушал и почти видел, как он переживает этот момент заново. Это была его проверка на смелость.

— И как она отреагировала? — спросил я.

Он улыбнулся:

— Она сказала, что я удивил ее, но… ей это интересно. Даже очень.

Олег рассказал, как они начали обсуждать тему более подробно. Марина призналась, что никогда об этом не думала, но ее заинтриговало, что он был с ней настолько честным.

— Она даже сказала, что это делает меня более… настоящим. Как будто я показал ей что-то важное, чего никто другой не видел.

Я слушал и понимал, что его страх быть отвергнутым начал рассеиваться. Более того, их общение стало глубже, чем он ожидал. Они договорились, что будут двигаться медленно, изучая, что подходит им обоим. Без давления, без стыда.

Олег выглядел почти счастливым, когда рассказывал о том, как они попробовали первые "эксперименты". Это были еще не серьезные ролевые игры, но уже шаги в сторону доверия и открытости.

— Я думал, что это все разрушит. А оказалось, что наоборот, — признался он. — Я чувствую, что наконец могу быть собой.

Эта история была не только про Марину. На самом деле, она стала для Олега неким триггером, который подтолкнул его к принятию самого себя. Ему потребовалось много времени, чтобы перестать считать свои желания чем-то постыдным.

Мы говорили о том, что страх отвержения — это не всегда сигнал, что тебя отвергнут. Иногда это просто проекция собственного непринятия. Как только Олег начал менять свой взгляд на себя, изменилось и его восприятие мира.

Перед тем как закончить очередную сессию, он спросил:

— А знаете, что самое странное?

— Что?

— Мне теперь кажется, что я боялся не ее реакции. Я боялся, что она примет меня, а я не смогу с этим справиться.

Это было неожиданно точно. Иногда, чтобы открыть другого человека, нужно сначала открыть себя. Олег это сделал, и, похоже, его жизнь наконец стала принадлежать ему.