Идеальная жена

Когда я впервые задумался о том, чтобы обратиться к психологу, было утро. Я проснулся, посмотрел на жену и понял: все идет к черту. Она лежала рядом, лицом к стене. Не спала. Ее плечи были напряжены, будто она ждала, когда я встану, чтобы не начинать разговор.

А раньше мы не могли наговориться. Могли часами болтать, смеяться, спорить о книгах, фильмах, планах на будущее. Теперь — только неловкие паузы и натянутые улыбки.

— Все в порядке? — спросил я тогда.

Она ответила через несколько секунд. Слишком долго.

— Да, все нормально.

Я знал, что это неправда. Ее "нормально" звучало как "мне уже все равно".

Моя проблема в том, что я не могу остановить этот внутренний процесс самоуничтожения. Чем больше я боюсь ее потерять, тем сильнее ее отталкиваю. Я не говорю ей о своих страхах — зачем нагружать? Я молчу, когда ей нужна поддержка, потому что думаю, что не справлюсь. Я избегаю ее друзей, чтобы они не заметили, какой я никчемный.

И это разрушает нас.

Недавно она плакала. Я хотел постучать, спросить, что случилось, но внутри все сжалось. Страх парализовал меня: а вдруг она скажет, что я и есть причина ее слез?

На следующий день она сделала вид, что ничего не было. Но я чувствовал ее холодность. Ее глаза больше не искали мои, ее руки не тянулись к моей.

Мы отдалились. Мы все реже ужинаем вместе, она все чаще задерживается на работе. Когда она все же дома, я ловлю себя на том, что слежу за ее действиями: зачем она проверяет телефон? Почему так долго в другой комнате? Я начинаю подозревать, что она ищет повод уйти.

И вот я здесь. Сижу перед экраном ноутбука, жду начала первой онлайн-сессии.

Психолог не торопится, не перебивает, и это одновременно бесит и успокаивает.

— Я думаю, мой брак разваливается, — произношу я.

Слова звучат громко, почти оглушительно. До этого я не говорил это вслух. Даже самому себе.

— Почему вы так думаете?

— Потому что она идеальна. А я... Я просто не дотягиваю до нее. Я не тот, кто ей нужен.

И вот я начинаю рассказывать. О ее доброте, о том, как она все успевает, сколько зарабатывает…  Рассказываю, как все реже мы говорим друг с другом, как я замечаю ее усталость, как чувствую, что она уже почти на грани.

— На грани чего? — уточняет психолог.

— Разрыва, — отвечаю.

Вместо того чтобы сделать ее счастливой, я постепенно отталкиваю ее своей нерешительностью, своими страхами и комплексами. 

Он долго молчит, а потом говорит:

— Звучит, будто вы живете в постоянной тревоге.

Я только киваю.

— Давайте разберемся, откуда она берется. Потому что иногда страх потерять кого-то сильнее самой любви.

И я понимаю, что это правда. 

Я всегда считал себя нормальным. Ну, вы понимаете, таким среднестатистическим мужиком: работа, квартира в ипотеку, хобби по вечерам. Не гений, но и не полный неудачник.

Пока не женился.

Вот она — моя жена. Женщина, которая может все. Работать, зарабатывать, готовить ужин на шестерых и при этом не выглядеть так, будто ее переехал грузовик усталости. А я... ну, я тоже работаю. Просто у меня зарплата — это будто шутка, которую я боюсь рассказывать вслух.

— Вы знаете, сколько она зарабатывает? — спрашиваю у психолога, потому что мне уже плевать, что он обо мне подумает. В два раза больше меня. В два раза!

Я снова вижу его нейтральное лицо в маленьком окне экрана.

— И что вы чувствуете по этому поводу? — спрашивает он, будто не ясно.

— Унижение, — выпаливаю я, и меня аж передергивает от откровенности.

— Она говорит, что это не важно. Что это не влияет на ее отношение. Но как это может быть не важно? Она оплачивает отдых, она делает большие покупки. Даже новый диван, который я три месяца выбирал, купила она.

— А вы?

— А я? — передразниваю сам себя. — А я оплачиваю коммуналку и интернет. Ну еще продукты иногда. Но даже тут... Как-то в магазине у меня не хватило денег, и она просто расплатилась картой, будто это ничего не значит.

— А для вас значит?

— Конечно! Это значит, что я... бесполезен.

Я не могу не вернуться к голосу отца. Он всегда был рядом. Тихий, но настойчивый. "Ты ничего не добьешься". "У тебя нет ни амбиций, ни характера". "Если хочешь быть настоящим мужчиной, заработай на себя сам".

И вот она — женщина, которую я люблю. А она зарабатывает в два раза больше, потому что у нее амбиции, характер и мозги. А у меня эта дурацкая коммуналка.

— Вы говорили с ней об этом?

— Как я должен ей сказать: "Извини, я чувствую себя ничтожеством, потому что ты успешнее"?

— А почему нет?

Я молчу. Потому что это звучит глупо. Потому что она просто посмотрит на меня своим теплым взглядом и скажет: "Это не важно, я люблю тебя". И я снова не поверю.

— Вы думаете, она вас осуждает? — спрашивает психолог.

— Проблема в том, что она меня не осуждает. Если бы осуждала, это было бы легче. Тогда я хотя бы мог злиться на нее, а не на самого себя.

Он кивает, а я продолжаю:

— Мне кажется, она жалеет меня. Вот это хуже всего. Когда она что-то покупает, а потом, чтобы я не чувствовал себя виноватым, говорит: "Это же для нас обоих".

— И что вы делаете?

— Ничего. Я просто сижу и делаю вид, что все нормально.

Психолог выпрямляется в кресле, но не торопится с ответом. Он всегда молчит дольше, чем мне хочется, и в этом молчании я начинаю сам разбирать свои мысли.

— Иногда мне кажется, что она была бы счастливее с кем-то другим. С кем-то, кто смог бы дать ей больше.

Я долго молчу, потом вздыхаю.

— Потому что я сам в это не верю. Потому что в моей голове есть только этот голос: "Ты не достоин ее".

И тогда он спрашивает:

— А что, если этот голос не ваш? Если это просто ваш отец?

Этот заставляет меня задуматься: может, и правда я тащу из прошлого то, что уже давно пора выбросить?

Я не могу точно сказать, когда все начало меняться. Может, после пятой сессии. Или десятой. Или в тот вечер, когда я решился поговорить с женой.

Это был обычный день. Она пришла с работы позже обычного, уставшая, но все равно собранная. На кухонном столе стоял ужин, который я приготовил (готовка все еще не мое, но хотя бы ничего не сгорело). Она улыбнулась, поблагодарила, но я видел, что ее что-то беспокоит.

Когда мы сели за стол, я наконец решился.

— Послушай, — начал я, нервно крутя вилку в руках. — Нам надо поговорить.

Она слегка напряглась, но кивнула.

Я долго подбирал слова. Они не шли. Все, что я хотел сказать, звучало в голове как жалоба или нытье. 

— Я чувствую себя... не на своем месте, — выдохнул я наконец.

— Почему? — Она отложила вилку и посмотрела прямо на меня.

Я собрал всю смелость, чтобы признаться:

— Потому что ты делаешь все. Ты зарабатываешь больше. Ты решаешь все важные вопросы. Я... боюсь, что однажды ты поймешь, что я тебе не нужен.

Она долго молчала. И это молчание было хуже любых слов.

— Ты никогда мне этого не говорил, — продолжила она. Ее голос был тихим, но не осуждающим. Скорее растерянным.

— Потому что я боялся, что ты скажешь... что это правда.

— Ты серьезно? — спросила она, и в ее глазах была не насмешка, а удивление. — Ты правда думаешь, что я с тобой только из-за того, что ты что-то должен мне доказать?

Я пожал плечами, чувствуя, как жар заливает лицо.

— Я с тобой за то, кто и какой ты есть.

Я молчал.

— Ты думаешь, я не вижу, как ты стараешься? — продолжила она. — Ты заботишься обо мне по-своему. Ты даешь мне спокойствие, — сказала она. — Я прихожу домой, где меня никто не судит, где я могу быть собой. Где не надо быть сильной или успешной, потому что ты всегда просто рядом.

Я замер.

— Когда у меня был сложный день, кто всегда первый замечает? Ты. Кто обнимает меня просто так, чтобы я перестала думать о глупостях? Ты думаешь, это ничего не значит?

— Но это же... мелочи, — пробормотал я.

Она покачала головой.

— Это то, что делает наш дом домом. Я могу заработать деньги, купить новый диван или оплатить отпуск, но никто, кроме тебя, не заставит меня смеяться над моими собственными шутками.

Я смотрел на нее, чувствуя, как во мне рушатся стены, которые я строил годами.

— Ты даешь мне то, чего нельзя купить. Знаешь, сколько моих коллег с высокими зарплатами чувствуют себя одинокими в собственных семьях? А у меня есть ты.

Она взяла мою руку и сжала ее. Я чувствовал, как ком подкатывает к горлу. Хотелось что-то сказать, но слова не шли. Она словно перевернула все, что я думал о себе, о нас.

— Но я... все равно хочу быть лучше, — выдавил я наконец.

Она улыбнулась.

Мы сидели молча, и это было хорошее молчание. В тот момент я понял: иногда то, что кажется "ничем", оказывается самым важным.