Я не должна была родиться

Казалось бы, ничего особенного — видеозвонок, и я уже на «приеме». Но не думала, что это вызовет такой дискомфорт. Я вообще не привыкла разговаривать с незнакомыми людьми через экран, тем более на такие темы. Окно на мониторе мигает: звонок начинается. Я открываю приложение, коротко здороваюсь и замечаю, что сижу чуть напряженнее обычного. Снова, как на собеседовании, как будто хочу произвести правильное впечатление.

Передо мной спокойное, дружелюбное лицо мужчины. Он смотрит прямо на меня, и этот взгляд сразу выбивает привычное ощущение контроля. У него мягкий голос, и он сразу подмечает, что мне, кажется, не совсем комфортно.

— Все в порядке, — отвечаю я, стараясь выглядеть как можно более собранной. — Мне просто нужно немного времени, чтобы привыкнуть.

Пару секунд я смотрю на свое отражение в углу экрана: аккуратный макияж, спокойное лицо. Словно все, что я собираюсь сказать, никак не касается меня лично. 

— Что вас привело? — спрашивает он мягко, и я чувствую, что мне вдруг труднее отвечать, чем думала.

— Если честно, у меня все нормально, — начинаю я, стараясь говорить уверенно. — Я замужем, у нас дочь, хорошая работа, дом. Наверное, я пришла, чтобы… — Я запинаюсь, пытаясь подобрать слова, но в итоге заканчиваю: — Понять себя, наверное.

Он внимательно кивает, и этот простой жест почему-то дает мне возможность продолжить. Как будто от меня ничего не ждут, и я могу просто говорить.

— Просто мне иногда кажется, что чего-то не хватает. Ну, знаете, странное ощущение, будто в моей жизни чего-то важного не достает. Хотя я не могу точно сказать, чего.

Я надеялась, что это объяснение прозвучит логично, но, услышав себя, сама начинаю сомневаться. Психолог никак не комментирует мои слова, а просто смотрит в экран, ожидая. Честно говоря, это немного сбивает с толку, но я продолжаю:

— Наверное, это похоже на… не знаю, какой-то внутренний вакуум. Все есть — а чувство, что не заслужила, что должна стараться. Все, что у меня есть, надо удерживать, не терять. Как будто я должна… ну, соответствовать чему-то, что ли.

Я ожидала, что он спросит о работе или о муже, но он вдруг задает неожиданный вопрос:

— Что именно, как вы думаете, вы стараетесь заслужить?

Я замираю, немного удивленная. Заслужить? Это странное слово, и я невольно начинаю перебирать в голове, что же я так старательно «заслуживаю». Но ответ не приходит сразу, только какие-то отрывочные мысли, детские воспоминания, будто издалека.

— Я… наверное, хочу заслужить уважение. Ну, как… — Я опять замираю, подбирая слова. — Наверное, как дети, которые хотят быть «хорошими». Честно говоря, мне даже немного стыдно об этом говорить. Это звучит глупо.

— Важно быть хорошей? Кем именно?

От его слов у меня вдруг что-то екает внутри. Я даже не сразу понимаю, но меня тянет к этому ответу, и я сама удивляюсь:

— Наверное… хорошей дочерью. Мне по-прежнему важно быть хорошей для мамы. Ее мнение для меня всегда много значило.

Говоря это, я осознаю, что внутри поднимается давно забытое чувство — я начинаю вспоминать моменты, когда мне действительно приходилось добиваться маминых похвал, ее взгляда, даже одобрения. И вот это простое слово «заслужить» вдруг словно вскрывает старые слои: в детстве я действительно часто чувствовала, что ее любовь — это что-то, чего надо добиваться, доказывать.

Я смотрю на экран и замечаю, что говорю как-то тихо, почти шепотом, как будто признаюсь в чем-то стыдном. 

— А вы как-то обсуждали это с мамой? Она знала, что для вас важно ее одобрение?

Я слегка вздрагиваю от этого вопроса. Нет, конечно, не обсуждала. Как такое вообще можно обсуждать? Она ведь любила меня по-своему, и вообще, я должна быть благодарной за все, что у меня есть. И все же я чувствую, что что-то внутри поднимается — какая-то незакрытая боль, словно я признаю что-то важное, от чего так долго убегала.

Следующие сеансы я ждала с каким-то странным чувством. Вроде и не страшно, но волнение никуда не уходило. Я все время ловила себя на мысли, что думаю о детстве, о родителях, особенно о маме. То ли я сама не замечала, насколько ее мнение определяет мою жизнь, то ли все это просто совпадение. Но с каждой новой встречей я все больше понимала: то, что я «должна» кому-то доказать свое право на счастье — это давняя история, моя привычка, которая началась так давно, что я уже и забыла, откуда.

На одном из сеансов, кажется, третьем, мы снова заговорили о моих отношениях с мамой. 

— Она ведь не была плохой мамой. Наоборот, у нас была нормальная, обычная семья, — начала я, будто оправдываясь. — Она всегда обо мне заботилась, все делала для меня. Просто иногда говорила такие вещи… ну, как будто… как будто меня не должно было быть. — Она всегда говорила, что я у нее «поздняя». У меня есть старшая сестра, она на десять лет старше. Мама родила меня, когда ей уже было почти сорок. Наверное, поэтому она постоянно повторяла, что я для нее как будто была неожиданностью. «Позднее счастье», как она говорила.

Эти слова в детстве казались мне особенными. Но сейчас, когда я вспоминала их, то чувствовала странное чувство отстраненности, словно это говорилось не мне, а кому-то другому. В детстве мне казалось, что это даже мило: быть «поздним счастьем». Но теперь, взрослея, я вдруг увидела в этих словах другую сторону — грусть или, может, даже сожаление.

— А как вам было, когда мама говорила, что вы появились неожиданно? — спросил психолог.

Я замялась. Этот вопрос был до жути простым, но почему-то не могла ответить сразу. Глубоко внутри поднималось ощущение, что я была для нее чем-то вроде обязанности, чем-то случайным, как будто меня не должно было быть в ее жизни.

— Наверное… я думала, что это нормально, — говорю я, стараясь не смотреть в камеру. — Ну, в смысле, родители ведь иногда говорят такое. Это же шутка.

Но в тот момент я вдруг осознала, что мне не было смешно. Я вспомнила, как мама иногда говорила это почти со злостью, когда мы ссорились: «Ты вообще не должна была родиться». Или что-то вроде: «Будь благодарна, что я вообще тебя родила». Эти слова были грубыми, как резкий удар, который оставляет следы внутри, но я тогда не придавала этому значения. Мне казалось, что это просто слова. Но сейчас, когда я сидела перед экраном, перед этим спокойным взглядом психолога, мне вдруг стало больно. Она никогда не говорила мне прямо, что не рада, что я родилась, но она говорила это по-другому. Через какие-то мелочи, через намеки. Иногда мне казалось, что я должна ей что-то доказать — свою значимость, важность.

— Вы думали, что должны были заслужить ее любовь? — спросил психолог.

И тут я поймала себя на том, что, вместо того чтобы просто ответить, я ищу объяснения. Внутри поднимается столько детских воспоминаний, маленьких, вроде бы незначительных моментов, когда мама говорила, что она «пожертвовала» многим ради меня.  Я рассказала ему об одном эпизоде. Мне было, наверное, лет восемь или девять. Я вернулась с какого-то школьного праздника, на котором пела песню. Мы с мамой шли домой, и она вдруг как-то очень сухо сказала: «Вот, а я ведь могла тебя и не рожать. Ты просто помни об этом, ладно?»

Тогда мне это показалось странным, но я отмахнулась, засмеялась, сказала что-то вроде: «Мам, да ладно, ты же все равно меня любишь». Но внутри сжалось что-то странное. 

— Думаю, я всегда пыталась… заслужить. Как будто мне все время нужно было доказывать, что я заслуживаю быть здесь, — сказала я тихо. — Может, это звучит глупо, но я действительно так чувствовала.

Тишина в ответе была мягкой, поддерживающей. Впервые за долгое время я заплакала. 

Следующий сеанс я ждала с какой-то смесью тревоги и странного нетерпения. Мы уже подняли на поверхность ту давнюю боль, которую я столько лет прятала, и я знала, что остановиться теперь не получится. Если бы мне кто-то сказал, что такие простые слова — «я должна заслужить» — могут изменить что-то внутри, я бы рассмеялась. Но сейчас я сидела перед экраном, мысленно прокручивая все, что сказала в прошлый раз, и как будто все заново переживала.

Когда мы начали, психолог спросил, как прошла моя неделя, что я чувствовала после нашего разговора. Я на секунду задумалась, прежде чем ответить:

— Честно говоря… я много думала о том, как строила свою жизнь. Ну, вы понимаете… все, что я делала, будто бы было для кого-то. Я всегда думала: «Так, как бы это понравилось маме? Как бы она меня оценила?» Сейчас это кажется странным, но тогда я просто хотела доказать ей, что я чего-то стою.

Он выслушал меня внимательно, а потом спросил:

— А как вы сами относитесь к себе, если не ориентироваться на маму?

Этот вопрос застал меня врасплох. Честно говоря, я редко задавала себе такой вопрос. Все, что я знала, это как надо «быть хорошей», как надо стараться, но как отношусь к себе — не представляла. 

— Честно говоря, я не знаю, — ответила я, ощущая странную пустоту внутри. — Я всю жизнь старалась быть кем-то. У меня всегда было ощущение, что если я остановлюсь и просто побуду сама собой, то никому не буду интересна. Даже самой себе.

— И что бы было, если бы вы перестали заслуживать? — тихо спросил он, когда я замолчала.

— Вы имеете в виду… — начала я, но не знала, как закончить. — Что бы было, если бы я просто жила для себя?

— Да, — кивнул он. — Как бы изменилась ваша жизнь, если бы не нужно было доказывать ничего никому? Если бы вы могли просто существовать, просто быть?

Я снова замолчала. В голове мелькали мысли, одна за другой, но ни одна из них не звучала как ответ. Я пыталась представить, как бы выглядела моя жизнь, если бы я не нуждалась в одобрении мамы, мужа, коллег. 

— Я… наверное, даже не знаю, — сказала я, ощущая легкий ужас от этих слов. 

— Что именно вы потеряете? 

— Наверное, любовь, — призналась я. — Как будто я думаю, что, если не буду стараться, то меня просто… разлюбят. Или, может быть, никогда не любили.

Когда я произнесла это вслух, мне стало легко и страшно одновременно. Я поняла, что моя жизнь была построена на страхе, что все вокруг увидят мое «настоящее я» — то, которое не идеальное, не всегда послушное и правильное — и отвергнут меня.

— А как вы думаете, могли бы вы позволить себе быть самой собой, если бы знали, что за это вас все равно будут любить?

— Если бы я могла быть собой… — сказала я тихо, больше себе, чем ему. — Это было бы совсем другое. Совсем другая жизнь.

Эти слова повисли в тишине. Я сидела перед экраном, глядя на своего психолога, и понимала, что сейчас, наверное, на пороге чего-то важного. Я всегда думала, что нужно заслуживать, быть правильной, соответствовать. Но вдруг, на этом маленьком экране, я увидела себя такой, какая я есть, и мне впервые захотелось остаться именно такой — без страха, без желания угодить.

В конце сессии психолог предложил мне провести следующий день, стараясь замечать каждый момент, когда мне захочется что-то доказать, заслужить. Это будет непросто, сказал он, но это — первый шаг к тому, чтобы начать жить для себя.

Когда мы попрощались, я еще долго сидела перед выключенным экраном, в темноте комнаты, думая о том, как давно я ждала этого момента. Момента, когда смогу начать быть собой, не боясь, что меня не примут, не разлюбят, не поймут. Момента, когда я наконец перестану заслуживать любовь, которая, может быть, всегда была рядом — просто я ее не видела.